До середины марта 2020 года мне казалось, что главным событием года станет юбилей Великой отечественной войны, и вся политическая игра ограничится поправками в конституцию, а в Западной половине шарика – переизбранием или непереизбранием Дональда нашего Трампа. Потом я поняла, к сожалению, что мы живем на сломе эпох и глобальных катаклизмов, и потому 2020 останется в истории как конец докоровирусной эры, и типа «мир никогда больше не будет прежним».
Но то, что происходит сейчас в Штатах и Королевстве, выглядит как нечто такое, благодаря чему в моем личном рейтинге 2020 год рискует получить какое-нибудь прозвище, подобное фразеологизму «лихие девяностые». Ну, например, «Затянувшийся Праздник непослушания».
Наши отечественные либералы, вечно так восхищающиеся западными свободами, что-то приумолкли – нерукопожатная со стороны демократов по-женски смекалистая Ксения Собчак, вызвавшая подозрения в расизме, не в счет.
В общем, что я хочу сказать? Толерантность толерантностью, белые должны по гроб жизни испытывать чувство вины за свой колонизаторский цвет кожи, Черчилля и адмирала Нельсона фтопку, но однако же предложение Shaun King по демонтажу всех белых изображений Христа — это уже перебор, guys.
Нельзя изображать Христа белым? Наверное, по этой задумке Христу подобает представать перед своими почитателями в неком абстрактном неперсонифицированном виде… Это напоминает мне ту крайнюю степень пресловутой американской политикорректности, когда слова «папа» и «мама» заменяются чем-то вроде «родитель номер один» и «родитель номер два».
И напоследок – немного патетики: “в наш просвещенный век” уничтожение памятников кажется мне деяниями варваров, которые, словно в “Марсианских хрониках” Бредбери, высадились на какую-то непостижимую для них планету и бродят по улицам чужих городов, где каждый камень хранит столь много истории… но для инопланетян, не знающих культурного кода, это ровным счетом ничего не значит.
Что касается фото ниже, то намалеванные от руки надписи о расизме сильно смахивают на надписи немецких оккупантов при показательных повешениях партизан на русской територии.
Мой карантинный кинозал
За время карантина я просмотрела несколько десятков фильмов, причем пользовала сервис film-like. Ну, что я могу поделать, если мне упорно нравятся одни и те же темы и сюжетные ходы? Например, такие, как в «Дежавю» (2006).
Мне нравится также стремительность убеганий от преследования с одновременной попыткой понять, а от кого вообще бежим, но не такая прямолинейная, как во «Враге государства». В этом плане «На крючке» (2008) предпочтительней. Побег может быть и самоцелью безо всякого двойного дна — как, например, в «Три дня на побег».
Из комедий мне понравился уже во второй раз увиденный фильм «Удивительная жизнь Уолтера Митти» и более или менее зашли «Кадры» (Internship).
Вчера я смотрела «Посылку» (2009) — это по сути такие своеобразные X-files, когда не совсем понятно, кто тут «заказывает музыку», инопланетяне или спецслужбы, но получается интересно, да и по эстетике мне понравилось. Тем более, что изображается 1979 год.
Мне попался один безусловный шедевр — «12 обезьян», и после этого я уже не буду бояться фильмов Терри Гиллиама.
Игры со временем наблюдаются также в ужасно правильном и позитивном фильме «Радиоволна» (2000).
Также в поле зрения попал «Автостопом по Галактикам» (2005) — на мой взгляд, это некая английская эстетская помесь «Кин-дза-дзы» и «Алисы в стране чудес».
Чем хорош film-like — он порой выдает в конце списка похожих фильмов нечто достаточно доисторическое и забытое, хотя тоже имеющее право на внимание. Именно так я вышла на Сеть (1995) с Сандрой Баллок и эпохой первых персональных компьютеров и страхом перед СПИДом и «Тринадцатый этаж» (1999) с размышлениями о соотношении детектива и виртуальной реальности.
Особняком от всего этого голивудского более или менее мейнстрима стоит фильм “Исчезновение” – оригинальное название Spoorloos (1988), фильм европейский и нераскрученный. Описание сюжета и отзывы меня заинтересовали… ну, то есть в отзывы я постаралась особенно не вчитываться во избежание спойлеров. Это эпоха до интернета и, похоже, до запрета курения в общественных местах. Это лето и Франция, и мне очень понравилось особенное южное воркование птиц в некоторые моменты. Я даже немного вспомнила криминальные фильмы Клода Шаброля, действие в которых также происходит в живописных французских декорациях.
Воротиться в низенький твой дом
Вот я и… на даче. В отличие от времен моего детства, нынче в воздухе слышен порой колокольный звон восстановленной старинной церкви, неминуемо погружающий вас во вневременную реальность русской деревни или уездного городка.
Все так же гулко отдается в доме каждый шаг по полу, каждое движение двери.
Умиляясь всем читанным описаниям сада, заросшего вымахавшими сорняками — «быльем поросло», вертелось на языке, – я обнаружила, что выполняю недавно прочитанное наставление из «Кандида» Вольтера – «надо возделывать свой сад»… Но вот руки видимо оросились слоем пота вперемежку с соком сорняков-переростков, и эта, так сказать, адская смесь привлекала по-недоброму гудящих насекомых.
Замедленное парение упгугой головки бадминтонного волана на фоне головокружительной картины ярко-голубого неба с очертаниями сосен— вот вечная магия этой игры. Это не менее затягивающее зрелище для глаз, чем, к примеру, напряженное высматривание прячущихся шляпок грибов на фоне лесной почвы, усеянной хвоей или покрытой мхом, продолжающееся даже после того, как сомкнешь на ночь веки.
Присутствие или отсутствие ветра, с непредсказуемой периодичностью создающего воздушные потоки — это неуправляемый компонент, столь необходимый, если собираешься идти на поле пускать змея, но в то же время создающий известные трудности, когда примериваешься, чтобы ударить по волану.
Ступая на плохо освещенную посыпанную гравием дорогу, еще хранящую на себе раскаленные потоки воздуха, я ощутила тот едва уловимый аромат, который часто сопутствовал нашим вечерним вылазкам, когда после знойного курортного дня мы пытались дойти от очередного отеля на краю цивилизации до манящих огнями улочек туристического променада.
По ночам лягушачье кваканье из болота различалось в притихшем воздухе особенно явственно… В детстве я дружила с девочкой, которая знала о лягушках все, так как ее дачный участок располагался рядом с прудом на отшибе. Она снисходительно называла этих земноводных на фамильярный манер — «ляги». Мы возводили с ней песчаные города, а затем с садистическим удовольствием сажали туда лягушек, наблюдая, как те будут находить дорогу из этих лабиринтов к своему милому сердцу пруду, и по ходу дела немилосердно создавая все новые дополнительные препятствия на их пути. Над прудом вились нарядные стрекозы, созерцание траектории полета которых могло свести с ума, а еще мне открылся мир скачущих по поверхности водомерок с говорящим названием… В лесу юная наставница поведала мне секрет съедобности приветливых светло-зеленых трилистников кислицы.
Еще памятен тот год, когда отправившись было в лес за грибами и практически не обнаружив их — наши приятели-грибники всегда свято оберегали явки и пароли расположения лесных грибниц — мы в качестве утешения набрали случайно обнаруженных лесных орехов, покрытых не затвердевшей еще светло-зеленой скорлупой, которые, полежав некоторое время, превратились в столь хорошо знакомый нам покупной фундук… Нужно ли добавлять,что все последующие годы, когда мы отправлялись в лес за орехами, кусты орешника разочаровывали нас своей абсолютной и безнадежной бесплодностью.
Провиденс от Лавкрафта
Несколько месяцев назад я открыла для себя американского писателя первой трети ХХ века Говарда Лавкрафта. Особенно потряс мое воображение роман о Чарльзе Варде.
Лавкрафт был патриотом своего родного города в Новой Англии -Провиденса (одно название, вызывающее ассоциации с Божьим промыслом, чего стоит, не так ли?) и не смог променять его на Бруклин, куда пыталась утащить его супруга.
Герой романа Чарльз Вард в детстве открывает для себя родной город, и вместе с ним, затаив дыхание, наслаждаются описаниями автора и читатели:
“Чарльз Вард с детства был любителем старины, и ничто не могло побороть в нем влечения к освященным веками тихим улочкам родного города, к реликвиям прошлого, которыми был наполнен почтенного возраста дом его родителей на Проспект-Стрит, расположенный на самой вершине холма. С годами росло его преклонение перед всем, связанным с прошлым; так что история, генеалогия, изучение архитектуры, мебели и ремесел колониального периода вытеснили все другие его интересы.
…В этом доме он родился, и няня впервые выкатила его в колясочке из красивого классического портика кирпичного фасада с двойным рядом колонн… Во время этих прогулок маленький Вард, казалось, постиг колорит старого поселения времен колонизации…маленький Вард мог представить себе, как выглядели эти дома, когда улица была еще совсем молодой, — он словно видел красные каблуки и пудреные парики людей, идущих по каменной мостовой, сейчас почти совсем стертой.”
Всякие сомнения относительно благородной старины улочек города исчезают при чтении этих строк:“К западу вниз от этой улицы почти такой же отвесный склон, как и наверх, вел к старой Таун-Стрит, которую основатели города заложили вдоль берега реки в 1636 году.
Он счел гораздо менее рискованным продолжать свою прогулку вдоль Бенефит-Стрит, где за железной оградой прятался двор церкви Святого Иоанна, где в 1761 году находилось Управление Колониями, — и полуразвалившийся постоялый двор «Золотой мяч», где когда-то останавливался Вашингтон.
Внизу, на западе, он различал старое кирпичное здание школы, напротив которого, через дорогу, еще до революции висела старинная вывеска с изображением головы Шекспира на доме, где печаталась «Провиденс Газетт» и «Кантри Джорнал». Потом шла изысканная Первая Баптистская церковь постройки 1775 года, особую красоту которой придавали несравненная колокольня, созданная Гиббсом, георгианские кровли и купола.”
Особенно таинственным образом описаны доки города:
“Он забредал в доки, где, вплотную соприкасаясь бортами, еще стояли старые пароходы, Больше всего ему нравилось приходить сюда перед закатом, когда косые лучи солнца падают на здание городского рынка, на ветхие кровли на холме и стройные колокольни, окрашивая их золотом, придавая волшебную таинственность сонным верфям, где раньше бросали якорь купеческие корабли, приходившие в Провиденс со всего света. После долгого созерцания он ощущал, как кружится голова от щемящего чувства любви к этому прекрасному виду.”
Но венчает картину появление на читательском горизонте зловещего предка Чарльза Варда- Джозефа Карвена, сколотившего себе состояние во времена колониального периода:
“Чарльзу Варду сразу стало ясно, что он нашел до сих пор неизвестного прапрапрадеда. Дополнительный свет пролили важные документы из столь далеко расположенного от Провиденса города, как Нью-Йорк, где в музее Френсис-Таверн на Лонг-Айленде хранилась переписка колониального периода.
Джозеф Карвен, как сообщалось в легендах, передаваемых изустно и записанных в бумагах, найденных Вардом, был поразительным, загадочным и внушающим неясный ужас субъектом. Он бежал из Салема в Провиденс-всемирное пристанище всего необычного, свободного и протестующего — в начале великого избиения ведьм, опасаясь, что будет осужден из-за своей любви к одиночеству и странных химических или алхимических опытов.
Джозеф Карвен снаряжал корабли, приобрел верфи близ Майл-Энд-Ков, принимал участие в перестройке Большого Моста в 1713 году и церкви Конгрегации на холме.
Поговаривали о каких-то странных субстанциях, которые он привозил на своих кораблях из Лондона и с островов Вест-Индии или выписывал из Ньюпорта, Бостона и Нью-Йорка.
Однако самые зловещие слухи ходили о Джозефе Карвене возле доков, расположенных вдоль южной части Таун-Стрит.
…Тем временем состояние Карвена все росло и росло. Он фактически монопольно торговал селитрой, черным перцем, корицей и с легкостью превзошел другие торговые дома, за исключением дома Браунов, в импорте медной утвари, индиго, хлопка, шерсти, соли, такелажа, железа, бумаги и различных английских товаров. Договоры же с местными виноделами, коневодами и маслоделами из Нараган-сетта, а также с мастерами, отливающими свечи в Ньюпорте, превратили его водного из наиболее крупных экспортеров колонии. “
По следам одного ДТП со смертельным исходом
В истории с Ефремовым мне было очень интересно, до чего дойдет словесная эквилибристика.
И вот она началась – в фейсбуке появилась петиция в поддержку Ефремова.
Сразу скажу: мне начхать на Ефремова. Мне вообще начхать на актеров -я считаю, что в обществе им уделяется слишком много внимания. Не, ну то есть я люблю кино, но не была бы там в кадре одна морда -немедленно появилась бы другая, свято место пусто не бывает.
Но, конечно, мне хочется, чтобы на наших дорогах ездило меньше людей в алкогольном опьянении -независимо от того, насколько у них при этом тонкая душевная организация и насколько они ранимы.
Итак, читаем в петиции образчик перлов этого нелепого и запоздавшего пафоса:
“Человек,который не молчал. Человек с большим сердцем…
Где были его друзья? Где были его соратники?
Михаил был рядом с вами.Остался в стране,выгорал за нее,за вас,выгорал выгорал,пока не истлел.”
А вот этот перл из петиции воспринимаю буквально:
“А мог бы попивать культурно вино где-то в Ницце,загорать и плевать на проблемы общества,частью которого он был,есть и будет.”
Ненавистники Рашки всегда с удовольствием изображают, что они тут мучаются, но терпят.
Так вот – хотелось бы, чтобы и сидели себе такие люди в Ницце… Другой вопрос – интересно, а сильно ли они там нужны кому-то без регулярных вливаний бабла от того самого простодушного российского быдла, которое они так лицемерно презирают ?
“Для Ефремова пьянство было формой внутренней эммиграции” и добавлю от себя – возможность творить дальше,иначе ранимый и тонкий человек просто не смог бы существовать.”
Ага, ну прямо типа страдает за меня и за тебя.
“Он как свои на теле носит
Вся язвы родины своей…”
В общем, чувствую я, что в России появляется новая культовая фигура, не побоявшаяся принести себя на алтарь борьбы с системой. То есть прямо “в белом венчике из роз”, не больше и не меньше.
“Жизнь, ты помнишь солдат, Что погибли, тебя защищая?”
За все эти годы было создано мощное советское искусство о войне – спектакли, песни, документальные фильмы, и хотя бы раз в год к этому нужно как-то приобщаться.
Георгиевская ленточка, духовые оркестры, седьмая симфония Шостаковича…
Я отношусь к поколению, которое, что называется, с молоком матери впитало священный трепет перед подвигами павших героев и которое в своих снах все еще убегает и отстреливается от немцев.
«Это праздник со слезами на глазах», как пел Кобзон…Кстати, песни- это отдельный жанр. Чего стоит один только феномен Клавдии Шульженко или Марка Бернеса. Песни о войне – это наше огромное достояние, в них за долгие годы исполнения аккумулировано столько всего непередаваемого и только нам понятного на уровне эмоций.
Конечно, мощной объединяющей идеей для нации стал несколько лет назад проект «Бессмертный полк».
В 75-ую годовщину Победы хотелось посмотреть по ящику что-то еще кроме «Семнадцати мгновений весны» и очередного нового фильма о войне с современными актерами в военной форме.
В последние годы началась компания по усиленному муссированию темы “грязи” на войне со стороны не слишком чистоплотных “своих” в экстремальных условиях, со стороны властей и так далее, в то время как в советские годы как бы априори считалось, что все зло исходило исключительно от противника – немцев.
Телеканал «Культура» всегда умеет найти правильную ноту того, как именно рассказать о войне сейчас, в 2020 году. Пару лет над меня порадовали там актерские моноспектакли по «Василию Теркину» и по так называемой «лейтенантской прозе» (помню, как недавно ушедший от нас Юрий Бондарев иронизировал по поводу этого выражения).
Сегодня по «Культуре» нон-стоп показывают документальные фильмы с тактичным тщательно выверенным рассказом о давних тяжелых событиях через личные судьбы, приправленный воодушевляющей музыкой, фотографиями, красивыми словами и так далее.
Письма из казарм Боткинска старшего брата Авангарда Леонтьева напомнили мне подробнейшие письма моего деда из Брестской крепости, которые тамошние музейщики собираются использовать для оформления новой экспозиции.
Жалко, что с каждый годом уходят ветераны. Порой это удивительно «светлые» люди -например, такие, как актер Николай Лебедев, радующиеся каждой отпущенной им минуте.
Что касается последующих годовщин и памяти последующих поколений – ну, видимо, дальше нам придется смотреть заранее записанные видео с воспоминаниями ветеранов. Уже и сейчас в документальных фильмах именно дети в основном рассказывают про своих прославленных родителей плюс зачитываются документы. А также будем слушать воспоминания уже следующего поколения – “детей войны”.
В поисках русского романа
Вчера я испытала своеобразный “культурный шок”, как называется передача на одном ток-радио, которое я упорно слушала в течение 15 лет, и от которого меня потом так же упорно стало “воротить” в следующие 5 лет.
Представьте себе ситуацию, что вам доверяют выбрать русский роман для совместного чтения.
Кажется, что это так здорово… Но я оказалась в тупике.
Крен в сторону “современной зарубежной литературы” не прошел для меня бесследно.
Я определенно не готова перечитать Войну и Мир и Мертвые души. Хотя раньше я балдела от того психологизма, которым насыщал свои фразы Лев Ниолаевич, а гоголевская проза для меня по-прежнему необычайно колоритна.
Когда-то я обожала “остросюжетного” Достоевского с этими его знаменитыми “вдруг”, но взваливать на себя сейчас такую ношу я бы не рискнула.
Я всегда хотела перечитать Хождение по мукам и почитать побольше глав Клима Самгина, но вчера открыла текст и обломалась.
Я не могу на полном серьезе читать Тургенева в то время, когда уже существует постмодернизм, и поэтому мы теперь анализируем уже не само предложение, а его образ, его тень, то, как именно этим предложением автор играется, и поэтому я уже не могу серьезно воспринимать старательные описания природы и довольно примитивные потоки сознания.
Капитанская дочка и Дубровский читаются отлично, но боже мой, насколько же они хрестоматийны в буквальном смысле – я не могу, опять-таки “на полном серьезе”, читать школьную программу пятого класса.
Пока что мне приглянулся только мой любимый Паустовский с “Далёкими годами” и вся надежда на Виктора нашего Олеговича… Хотя к ныне здравствующим писателям у меня (также как и у Орхана Памука) есть небольшие предубеждения, да к тому же он скорее не писатель, а публицист, по моему мнению.
Ищу приключенческий сериал
Озаботилась поиском приключенческого сериала для семейного просмотра.
Честно говоря, в моей жизни сериалы играют не такую важную роль, хотя если вижу старые серии Коломбо или Секретных материалов, то, возможно, не смогу удержаться и буду смотреть. Также есть сериалы, вызывающие ностальгию.
Мна посоветовали посмотреть “Притворщик” (1 сезон вышел в 1996), но я его “забраковала”. Проблема возникла, как ни странно, в области… морали.
С одной стороны,мне не так интересно обсуждать моральные или прочие концептуальные аспекты, затронутые в сериалах – я смотрю их just for fun.
Я смотрю сериалы (да иногда и фильмы, если не поставлю себе сознательно какую-то другую цель) чисто эмоционально. По умолчанию, если герой объявляется положительным, и зрителю положено ему сопереживать, то мне даже мордобой в его исполнении не очень нравится (поэтому у меня были проблемы с Бельмондо), не говоря уже о пытках и убийствах. Иногда сценаристы решают эту дилемму достаточно изящно, и герой-супермен просто “вырубает” охранников, обеспечивающих безопасность Главного Злодея, фирменными приемами, которыми ему обучили во время его предполагающейся спецподготовки -то есть зритель не видит никакой крови, зато испытывает много восхищения.
Мои карантинные будни
Спускаясь по лестнице, я еще издали выцепила взглядом в углу площадки первого этажа мрачный сгорбленный силуэт на манер скорбных гипсовых статуй в католических храмах… Никогда ничему не удивляющийся мозг мгновенно выдал объяснение: конечно, мир необратимо изменился, ведь повсюду Чума и Смерть празднует, вот и траурный венок – напоминание о суетности нашей жизни – настолько гипертрофировался, что превратился аж в целую статую… При ближайшем рассмотрении оказалось чем-то вроде неприветливой лохматой швабры.
Хроника одного короновируса
Если кто-то хотел попасть внутрь онлайн-шоу, ролевой игры или апокалиптического фильма, то он туда попал. Улицы городов опустели, на них вышли животные и мародеры.
Меня раз за разом заставляют думать об одном и том же, новости регулярно поступают из каждого утюга. Волей-неволей подсаживаешься на эти обновления, как на полюбившийся сериал.
Наша планета оказалась совсем маленькой, вирус прилетел в Россию очень быстро (как пожирающая пластмассу бактерия из моего старого расска), и угрожающие новости из Китая, поначалу казавшиеся такими неправдоподобными, понемногу стали приобретать свое отражение и у нас. А на некоторых сайтах еще сохранились старые наивные опросы на тему «как вы думаете, доберется ли вредоносный вирус до России».
Анекдот про кашель в автобусе показывает, что туберкулеза боятся меньше.
В нервическом порыве я отписалась от большинства назойливых рассылок — все равно в ближайшем будущем никуда ходить, а тем более ездить не буду.
Мир обошли фото того, как военные грузовики вывозят трупы из Бергамо.
Совершенно рандомный человек из небольшого городка во Франции пишет мне, что у них почти то же самое – реальные цифры смертей умалчиваются во избежанием паники, и священники в местной церкви отказываются отпевать умерших из-за боязни заразиться.
Меркель назвала пандемию самым большим испытанием для немцев со времен второй мировой войны. Макрон тоже сказал, что сегодня нация на войне. Но человеку трудно столь долго существовать в условиях войны с таким противником, против которого почти ничего невозможно предпринять, и при этом не повредить свою психику.
В поиске каких-то литературных аллюзий я уже вспомнила «Короля Чуму» Эдгара По, «Смерть в Венеции» Томаса Мана и «Инферно» Дэна Брауна. Нашелся еще рассказ «Коллективный иммунитет», который уже перевели на русский и озвучили в виде аудиозаписи.
http://www.lightspeedmagazine.com/fiction/herd-immunity/
Приходится бодриться на фоне всех этих карантинов и говорить: вот, дети, вы будете рассказывать своим внукам , что в 2020 была пандемия короновируса:)
