Для влюбленных в совок и в Москву

На всю жизнь запомнилось мне сочетание «Лазарь Карелин» (настоящая фамилия писателя — Кац), и вот, наконец, после долгого перерыва мне удалось перечитать роман «Змеелов».
Будто бы послушала я приправленный житейской хитрецой рассказ какого-то бывалого косноязычного человека той поры, не лишенного, впрочем, известной наблюдательности — собственно говоря, наблюдательность — это и есть основное достоинство рассказчика, – который попутно делится своими недалекими представлениями об устройстве жизни, а в иные — нечастые, впрочем, – моменты проявляется в нем даже нечто похожее на лирическую мечтательность.

Это аутентичный текст 1980-1981 годов, отразивший многие подробности жизни Москвы тех времен… Времен спелого такого развитого социализма текст, когда в иных домах уже совершенно определенно появлялось изобилие.
В самом деле — посмотрите только, какая прелесть:

“Павел подошел к инкрустированному серванту, за стеклами которого в большой тесноте жили принцы и принцессы хрустальных, фарфоровых, серебряных королевств. В другом бы доме и один такой бокал был бы украшением всей комнаты, предметом особой гордости хозяев, а тут таких предметов было навалом”.

В чем-то это время было переломным моментом.
Судите сами:

“Появилось нынче племя младое, незнакомое. Все про все знают, иностранцы по облику и архипатриоты в душе”.

Читая этот роман, я часто вспоминала про кинодетективы советских времен, в которых не слишком улыбчивые и обаятельные, но зато чертовски дотошные следователи изящно разоблачали недобросовестных работников торговли.
Да, в общем, вот и цитатка подходящая встретилась:

“Вдруг возник тост. Слова смешались, затолкали друг друга, но одно слово из общего гама вынырнуло, утвердилось, это слово было чужеродно, слово-уродец, Это слово было – дефицит. Пили за его величество дефицит!
Зазвенел хрусталь, дождался своего мига.

Дефицит – это наша последняя зацепка. Красть? У государства нашего? Да боже упаси! Но… если чего-то нет, а ты сумел, достал, уважил человека, так почему же не?.. – Тут Митрич пощелкал пальцами в поисках нужного слова, но так и не нашел его. – Короче говоря, хрусталь нас понял.”

Что касается злоупотреблений в торговле, то, в общем, порочной объявляется сама система:

“- А где эта черта проходила, Анатолий Семенович?

– Черты, собственно говоря, такой нет. Особенно в торговле. Нарушений не избежать, каким бы умным ты ни был. Или осторожным, если хотите, трусливым. Все равно нарушения будут. Много бестолковщины в самом своде правил, установлений, предписаний… слишком много у нас запретов в торговле. Эти запреты и плодят махинаторов, как это ни парадоксально.”

В отзывах на одноименный фильм 1985 года зрители сетуют по поводу атмосферы, поначалу вроде бы обещающей остросюжетность, а потом вроде бы эти ожидания обманывающей.
Ну, други мои… Так “жизнь — это вам не кино”!

“Детектив начинался. Не верилось, что он становится участником детектива, начинает жить по законам кинофильмов, над которыми частенько подшучивал. Жизнь – это вам не кино. В жизни все попроще, поскучнее, хотя убивают, и грабят, и воруют… Павел не мог свести, сравнить свою жизнь с какой-то киношной историей.”

Но самое главное — мы видим в романе просто гимн московским улочкам в треугольнике между Красными воротами, Курской и Бауманской.


“От Курского вокзала было недалеко до той тихой тополиной улицы… Уцелели еще в Москве переулочки, которые как бы от имени всей России с тобой разговаривают, от былого даря твоей душе покой.”

Я хотела было повнимательней приглядеться к топографии улиц, но это оказалось не так-то просто.
К примеру, читаем:

“…где теперь белоснежно красовался в глубине кинотеатр “Новороссийск”… Двор не очень-то и обыкновенный, если знать историю этих мест. Тут когда-то было архимандритское кладбище, тут, на этой когда-то московской окраине, на пятачке, приткнувшемся к Земляному валу, с незапамятных времен хоронили лиц духовного звания.”

Для 1980 года кинотеатр “Новороссийск”, построенный в 1977 году, был новинкой, ну а теперь после всех видов лихих времен его в этом здании давно уже нет.

Или вот еще адресок — на сей раз такой, который, видимо, советским людям положено было знать наизусть:

“- На улицу Пушкинскую, дом пятнадцать, – сказал Павел, втискиваясь в машину.

Что, с повинной поехал? – спросил таксист. – Припекла Москва змеелова?
Приехали, Павел расплатился. Отъезжая, таксист посигналил ему для ободрения. Возле Прокуратуры СССР решился посигналить, пошел на риск. “

Пушкинская улица переименована теперь в Большую Дмитровку.

Вот бережное упоминание о постройке досоветских еще времен:


“Их школа находилась в желтом доме с колоннами, где когда-то, рассказывали, была гимназия. Узенькая улица, где стояла школа, вытекала на широкое Садовое кольцо, на улицу Чкалова. Узенькой улице было присвоено громкое имя писателя Гайдара”.

Судя по всему, речь идет вот о таком здании Елизаветинской гимназии по адресу Большой Казенный переулок, 9:


Ни улицы Чкалова, ни переулка Аркадия Гайдара в том месте на карте уже нет.

Про Елоховский собор и грот Бельведер в Саду Баумана:

“В сумеречном небе строго и близко стояли  золоченые купола церкви на Старой Басманной. Та церковь была видна и из окна его дома, он помнил эти купола с самого детства. Тогда они были темными, церковь была заброшена.

– Смотри-ка, позолотили купола! – обрадовался Павел.

– К Олимпиаде, – сказала Лена. – Большая вышла польза для Москвы от Олимпиады. 

– В Бауманском саду есть старинный грот. Сохранился?

– Кажется. Я там всего раз один и побывала.”

Или вот про милое сердцу ВДНХ, к примеру.

“Это был город в городе, и это был город, где всегда жил праздник. Золотые фигуры главного фонтана, наново золотые, подновленные, все же были из прошлого, из недавней старины, из его молодости. Сюда приезжали институтскими компаниями, чаще всего после стипендии, чтобы побыть в этом празднике, в этих павильонах Грузии и Армении, где и зимой висели на ветках громадные лимоны, где пахло мускатным виноградом, где и зимой было тепло, как летом, еще теплее даже, чем в метро. Приезжали, отогревались, нанюхивались ароматами из “Тысячи и одной ночи”, складывали рублишки, шли в шашлычную, а мало было денег, так в пельменную. “

You may follow and like me

Leave a Reply

Your email address will not be published.